Современная израильская фрилав-коммуна

Друзья, представляем вам перевод свежей статьи издания The Times of Israel. Журналист Nathan Jeffay рассказывает о бывшей сотруднице отборного подразделения радиоэлектронной разведки Израиля Шир Тейлор (Shir Tailor), которая создала фрилав коммуну — уникальное пространство любви, участникам которого (по словам журналиста) можно только позавидовать.

В нескольких минутах езды от магазинов хумуса и парикмахерских, в центре Пардес-Ханы (Pardes Hanna), расположилась фрилав коммуна, в которой десятки людей с наслаждением показывают средний палец общественным нормам. 

Этот израильский город с населением в 42 тысячи человек находится в часе езды к северу от Тель-Авива. Старожилы города считают существование коммуны мифом, и даже многие хиппи, переехавшие сюда, не знают, верить ли слухам о коллективе любовников, основанном в 2018 году. 

«Не называй нас парой, – говорит 33-летняя Шир Тейлор, сидя рядом с одним из своих партнёров, – называй любовниками». 

Рои Фрампшес-Гивони (Roi Frampshes-Givony) соглашается с Тейлор, отвечая ей улыбкой, полной обожания. Пара не желает пользоваться выражениями, которые бы снижали важность других близких людей: Михал Фрампшес-Векслер (Michal Frampshes-Vexler), Авива Лоша (Aviv Losh), трёх других постоянных жителей коммуны и многих членов расширенной полиаморной «семьи», часто посещающих коммуну. 

«Дома у меня отношения с Шир и Михал, вне дома – все остальные», – объясняет Фрампшес-Гивони. 

Он живёт сегодняшним днём и не считает нужным отвечать на долгосрочные вопросы «с кем мы будем вместе?» или «кто останется рядом со мной в старости?». «Я не знаю, хочу ли я с ней состариться, – говорит 39-летний цирковой артист, глядя на Тейлор, – каждый день я заново выбираю отношения с ней, говорю, что люблю её».  Этот израильский город с населением в 42 тысячи человек находится в часе езды к северу от Тель-Авива. Старожилы города считают существование коммуны мифом, и даже многие хиппи, переехавшие сюда, не знают, верить ли слухам о коллективе любовников, основанном в 2018 году.

Упорное желание жить в настоящем проявляется и в других сферах. Члены коммуны не отмечают праздник Рош Ха-Шана́, еврейский Новый год; они скорее празднуют Соф Ха-Шана́, «конец года». Когда другие израильтяне желают друзьям удачи, эти ребята просто говорят: «Que sera sera» [Что будет, то будет]. 

Горячая идея

Тейлор не пошла по стандартному пути, который выбрали большинство бывших работников израильского подразделения радиоэлектронной разведки: не возглавила очередной технический стартап или не стала читать лекции по информационной безопасности на международных форумах. Вместо этого после 11 лет службы в «Подразделение 8200» она решила стать первопроходцем в полиамории и создать дом, «пространство для обнимашек», в котором будет достаточно места для отношений нескольких людей. 

Она убеждена, что общество должно стать более «плюралистичным» в отношении секса, и нормально к нему относиться не только в контексте  брака, рождения детей и сексуальной исключительности.

«Для нас сексуальность – это не цель, которой ты достигаешь по пути к чему-то. Это форма времяпровождения и способ сближения с другим человеком, как разговор или игра в настольные игры. Иногда сексуальность приводит к чему-то большему, иногда нет», – говорит Тейлор. 

Тейлор – архитектор, но себя называет «анархитектором», что означает «архитектор-анархист». Она использует свои навыки дизайна для создания запутанной карты отношений между более чем 30 участниками полиаморной группы с перекрёстными связями. Она называет эту диаграмму «поликула» из-за схожести со схемой молекулы, и подчеркивает, что сеть диаграммы намного шире и включает множество отношений между людьми одного и разных полов. 

Тейлор говорит, что отношение к полиамории в целом неприветливое, но именно в Израиле она сталкивается с особенно негативной реакцией «из-за связи религии и государства». 

Связующие узы

Тейлор делится милой историей знакомства, в которой любовь к шибари свела её, Фрампшес-Гивони и их тогдашних партнёров вместе. 
«На тот момент я уже 10 лет была в моногамных отношениях с Авивом, – говорит Тейлор, – мы встретились на службе и три года назад решили открыть отношения». 

Полтора года назад она была на фестивале с Авивом, и он «развлекался» с кем-то ещё. «Может, они просто общались, может, целовались, может, занимались сексом, это вообще не имеет значения», – проясняет она. 

Тейлор заинтересовалась Фрампшесом-Гивони, цирковым артистом, подвешивающим кого-то с использованием техники шибари. «Я попросила его подвесить меня, и он подвесил меня на дереве. После окончания сессии я сказала Рою о том, что чувствую сильную связь между нами, и он предложил провести ночь в его грузовике». 

Когда «удивительная» ночь подходила к концу, приехала хозяйка грузовика. Фрампшес-Векслер была (и остаётся) партнёршей Фрампшеса-Гивони. На момент фестиваля они были вместе пять лет и делили совместно придуманное семейное имя Фрампшес. 

Пара с самого начала обсуждала открытие отношений. В один прекрасный день Фрампшес-Векслер влюбилась в другого человека, сказала об этом Фрампшесу-Гивони, и он ответил, что это «великолепно». 

Тейлор вспоминает, что Фрампшес-Векслер была так же обрадована, обнаружив её в грузовике. 

«Я знала её, но не очень хорошо, – говорит Тейлор, – она зашла в грузовик и совершенно не удивилась тому, что в нём был кто-то еще, скорее удивилась, что в нём была именно я. Её реакция была: «Эй, малыш, ты всегда находишь лучших девушек». 

«Следующие несколько часов мы провели вместе, общаясь, занимаясь сексом, обнимаясь», – говорит Тейлор, добавляя, что это – «всего лишь один пример» того, как члены их коммуны расширяют свой круг сексуальных знакомств, – и «очень показательный» пример. 

Семья имеет значение

Все члены «семьи», построенной ими, где бы они ни жили – в коммуне или где-нибудь ещё – свободно гуляют по большому дому, в котором нет отдельных спален. Как и моногамия, традиционные планировки считаются угнетающим социальным конструктом – каждая часть их дома доступна для каждого, чтобы делать что угодно с кем угодно. 

Обычно коммуна существует в режиме «только для взрослых» – у её участников нет детей, хотя «у некоторых наших любовников есть дети, и иногда они берут их с собой», – говорит Тейлор. В случае посещения детьми нагота и сексуальные действия избегаются. 

Члены коммуны стремятся определять себя как большую «семью», поэтому используют формулировку «биологическая семья», когда речь идёт о кровных узах. В самый семейный день израильского календаря – первый вечер Пе́саха, или Се́дер, 30 человек собираются в коммуне. Коммунары сторонятся религии не меньше, чем традиционных отношений, поэтому и Седер они перевернули с ног на голову. 

«Седер» – «порядок» на иврите, так как вечер основан на строгих предписаниях. В коммуне проводят «балаганные ночи», или «ночи хаоса». 

«Я не думаю, что традиции плохи сама по себе, их просто нужно приспособить к тому, что подходит тебе на данный момент, – говорит Фрампшес-Гивони, – и поэтому вместо того, чтобы пойти к своим биологическим семьям на Седер, мы устраиваем балаганную ночь, едим вместе вкусную еду, делаем приятные для нас вещи, например, в этом году мы читали феминистскую Агаду́ [историю Исхода] об освобождении человечества от патриархата». 

Ересь и гедонизм

Отец Тейлор вырос в одном из самых еврейских районов Лондона, в Ге́ндоне, и переехал в Израиль, проведя много лет в сионистском молодёжном движении. Но, как и Фрампшес-Гивони, Тейлор не считает себя еврейкой и отвергает сионизм и национальную идентичность. Многие члены коммуны выросли в еврейских семьях, хотя есть и не-евреи, приехавшие в Израиль из-за рубежа. Пока что в коммуне нет арабоязычных членов. 

Члены коммуны верят, что их образ жизни – это одно из многих табу, которые нужно нарушить, и читают лекции, продвигающие эту идею, под флагом образовательного проекта, который они называют «Голая правда» (“Naked Truth”). 

Они не знают, сколько продлится существование их коммуны или что приведёт к её расформированию, хотя и выражают уверенность, что ревность их не одолеет. 

Фрампшес-Гивони заявляет, что «никогда не испытывал ревности в общепринятом определении», ведь то, что любовница испытывает к кому-то ещё, «не имеет ничего общего с тем, что она испытывает ко мне». 

«Я не думаю, что можно развить иммунитет к ревности; всё, что ты разовьёшь – это инструменты для её обсуждения и работы над ней, – говорит Тейлор, — «Я учусь просить о том, что мне нужно, и не винить партнёра, если он делает что-то не так. Например, когда мне хочется особого внимания от Рои, меня одинаково огорчит, если в этот момент он будет с любовницей или просто погрузится в телефон, пролистывая Фейсбук». 

Перевод подготовила Фрилав коммуна. Оригинал TimesofIsrael.com